Сказки и легенды о народе Фейри

Предисловие: Зал Сказок

Сказки, как известно, бывают разные. Взрослые делят сказки на "волшебные" и "бытовые". На самом деле, неволшебных сказок в природе не существует. Дети это знают хорошо. Просто, в одних сказках волшебство очевидно: ну, феи всякие, палочки волшебные, превращения... А в других волшебство спрятано под самыми обычными вещами. Поэтому, некоторым взрослым будет полезно почитать сказки в этом Зале вместе с детьми. И если дети будут добры, они объяснят родителям, где спрятана самая настоящая магия в якобы "неволшебных" сказках.

Содержание
Черри из Зенора / Эльфы-труженики / Зеленые девы с холма одного дерева / Кормилица феи / Волшебная мазь / Легенда о Пантаннасе / Похлебка в яичной скорлупе / Тэффи ап Сион и волшебный круг фейри

Источник: сайт "Заколдованный Замок"

(легенда Британских островов)

Старый Хани жил с женой и детьми в маленьком домике из двух комнат и "спальни" на скалистом берегу Тририна в Зенноре. У стариков было шестеро детей.

Жили они, как умели, но не очень-то хорошо - было у них всего несколько акров тощей земли, на которой и овца не смогла бы прокормиться. Вокруг домика валялось множество ракушек, и казалось, что бедное семейство ест только морские гребешки да устриц. Тем не менее по будням на обед у них была рыба с картошкой, а по воскресеньям изредка бывала свинина с подливкой. Белый хлеб же пекли на Рождество и на Пасху.

Зато дети были пригожи и здоровы. Одну из дочерей звали Черри. Она бегала быстро, как заяц, и очень любила пошалить да пошутить.

Приехал как-то в город сын мельника, привязал свою лошадь, а сам отправился разузнать, не повезет ли кто зерно на мельницу. А Черри тем временем вспрыгнула на лошадь и поскакала к скалам. Сын мельника пустился за ней в погоню, но Черри доскакала до скалистого утеса, на которую лошади уж не взобраться, спрыгнула на землю и стала перепрыгивать с камня на камень - тут уж гончей за ней не угнаться, не то что сыну мельника.

Подросла Черри, стала девушкой на выданье, но не радуется больше Черри. Год за годом обещала ей мать новое платье, чтобы могла она пойти на ярмарку и на гуляния, но все не было у семьи лишних денег.

Не в чем было Черри пойти ни в церковь, ни к подружкам, ни куда еще ходят молоденькие девушки. Исполнилось Черри шестнадцать.

Одной из ее подружек купили новое платье с лентами и кружевами, и она ходила в нем в церковь в Нанкледери. Девушка рассказала Черри об этом и еще о том, как многие парни хотели проводить ее после проповеди домой.

Очень расстроилась Черри. И сказала матери, что решила пойти поискать работу в деревнях в долине Тоуднека и Зеннора. Может, удастся заработать денег и купить нарядное платье, как у других девушек.

Попросила тогда ее мать поискать сначала работу в Тоуднеке, чтобы могли они видеться хоть изредка по воскресеньям. - Ну уж нет, - возразила ей Черри. - Никогда не буду я работать в деревне, где коровы жуют веревку от колокольчиков, а люди каждый день едят рыбу с картошкой, а по воскресеньям - пай с угрем.

И в один прекрасный день собрала Черри свои вещи, завязала их в узелок и собралась идти искать работу. Она обещала отцу, что постарается устроится поближе к дому и почаще навещать родителей. Старик Хани просил остерегаться пиратов да разбойников, но Черри не очень-то обратила внимание на его слова.

Она пошла по дороге на Людгван и Гюлвал. Как только печные трубы Тририна исчезли из вида, испугалась она и хотела уж было вернуться домой, да передумала и пошла дальше.

Добрела она до Перекрестка четырех дорог у Леди Даунз, села на камень у обочины и заплакала, как будто навсегда уходила из дому. Выплакала она свое горе и решила, что лучше всего ей сразу же повернуть домой. Вытерла глаза, подняла голову и вдруг видит - идет к ней незнакомый джентльмен. Никак не могла она понять, откуда он взялся, - ведь всего несколько минут назад дорога на Даунз была пустынной.

Джентльмен пожелал ей "доброго утра", спросил, как пройти в Тведнак, а потом поинтересовался, куда Черри путь держит. И отвечала ему, что только сегодня ушла из дому, чтобы найти себе работу, но неспокойно у нее что-то на сердце и потому решила она вернуться к родителям.

- Вот уж не думал, что мне так повезет, - сказал джентльмен, - Я как раз ищу девушку, чтобы она присматривала за домом.

И он рассказал Черри, что у него умерла жена, оставив ему сынишку, прелестного мальчика, за которым она могла бы присматривать.

Она очень ему подходит. Опрятная и симпатичная. Он, конечно, заметил, что ее платье - заплатка на заплатке, но сама она свежа, как роза, и вся морская вода не могла бы сделать ее чище. Бедняжка Черри только отвечала на такие его речи: "Да, сэр", - но сама не понимала и половины сказанного. Мать научила ее отвечать так, когда к ней обращался священник или другой какой джентльмен, а она - прямо как сейчас! - не понимала, о чем они с ней толкуют.

Незнакомец сказал, что живет неподалеку, чуть в сторону, в низине, что работы у нее будет мало - подоить корову да приглядеть за ребенком. И Черри решила пойти с ним.

По дороге он так приветливо говорил с Черри, что девушка не заметила, как прошло время и куда они шли.

Но вот они пошли по темной аллее, сквозь ветвистые деревья которой не мог пробиться ни один солнечный лучик. Кругом были зелень и цветы, в воздухе витал медовый аромат шиповника и жимолости, а над головой покачивались красные яблоки.

Они подошли к ручью, в котором текла хрустальной чистоты вода. Было очень темно, и Черри подумала, как же им удастся перебраться на другой берег. Но тут джентльмен обнял ее за талию и перенес через быстрый поток, так что она даже ног не замочила. Аллея становилась все темнее и темнее, все уже и уже, и казалось, что они идут все время вниз и вниз. Черри держалась за руку джентльмена и думала, что с таким добрым господином готова идти хоть на край света.

Они прошли еще немного, и джентльмен открыл калитку в прекрасный сад.

- Вот, милая Черри, тут мы живем, - сказал он.

Черри не могла поверить своим глазам - она никогда не видела мес-та красивее. Многоцветье трав и прелестные цветы, свисающие с ветвей всевозможные фрукты... Кругом порхали птицы, распевающие звонкие песни. Она вспомнила, как бабушка рассказывала ей о волшебных садах Дивного народа. Может, она в одном из них? Да нет, ведь эльфы и феи малы ростом, а этот джентльмен был не ниже священника. К ним навстречу бежал маленький мальчик с криком: "Папа! Папа!" Ребенку, судя по его росту, было года два-три. Но было во всем его облике что-то взрослое - глаза ярко блестели и были очень пронзительны. Как говорила Черри: "Кого угодно переглядит".

Но не успела Черри заговорить с ребенком, как появилась высохшая старуха с ужасным лицом, схватила мальчика за руку и утащила его в дом, бормоча проклятия. Напоследок старая карга успела, однако, одарить Черри убийственным взглядом.

Хозяин заметил, что девушка приуныла и объяснил, что эта старуха - бабушка его жены, у нее отвратительный характер и, что, как только Черри освоится в доме, карге придется уйти.

Наконец, когда девушка насмотрелась на чудесный сад, хозяин повел ее в дом, а там было еще прекраснее. Вокруг цвели прелестные цветы и отовсюду струился свет, хотя солнечные лучи сюда не проникали.

Тетушка Пруденс - так звали старуху - уставила стол всевозможными яствами, и Черри отлично поужинала. Потом ей сказали отправляться в постель в комнату на верхнем этаже дома, где спал и мальчик. Пруденс наказала Черри все время держать глаза закрытыми, даже если не будет спать, чтобы не увидеть то, что ей не понравится. И она не должна разговаривать с ребенком ночью. Зато встать ей надлежало на рассвете, отвести мальчика к источнику в сад, умыть его и смазать ему глаза мазью из хрустальной баночки, которую она найдет в расщелине в горе. И она ни в коем случае не должна мазать свои глаза этой мазью. Затем Черри должна позвать корову, подоить ее и дать кружку парного молока мальчику на завтрак.

Черри просто распирало от любопытства, но каждый раз, когда она начинала расспрашивать ребенка, он останавливал ее:

- Я все расскажу тетушке Пруденс.

Рано утром, как ей было приказано, Черри проснулась, и малыш отвел ее к хрустальной чистоты источнику, который бил из гранитной скалы, увитой плющом и поросшей красивым мхом. Она тщательно умыла ребенка и смазала ему глаза, но вот коровы видно нигде не было. Тут малыш сказал, что Черри должна позвать ее.

- Пру, пру, пру! - позвала Черри, как всегда делала это дома.

И тут же из-за деревьев вышла красивая большая корова и остановилась на дорожке рядом с Черри.

Не успела девушка прикоснуться к вымени чудесной коровы, как в подойник ударили четыре струи молока. Вскоре ведро было полно. Черри налила в кружку мальчика молока, и он тут же выпил его. Корова ушла в лес, а Черри пошла в дом, чтобы узнать, что ей делать дальше.

Старуха Пруденс накормила Черри вкусным завтраком и задала работы на кухне - вскипятить молоко, сбить масло и отчистить песком тарелки и миски. И еще приказала Черри не совать нос куда не надо, не ходить на другую половину дома и не пытаться открыть запертых дверей.

На второй день, когда Черри управилась со своей работой, хозяин попросил ее помочь ему в саду собирать яблоки и груши да полоть лук и порей.

Черри очень обрадовалась, что не будет за ней приглядывать старуха, ведь тетушка Пруденс глаз с девушки не спускала, далее когда вязала, и все ворчала:

- Так я и знала, что приведет Робин дурочку какую из Зеннора. Лучше было бы для обоих, если б убралась она отсюда восвояси.

Нo Черри хорошо работалось с хозяином. Когда она заканчивала полоть грядку, он целовал ее, чтобы показать, как доволен.

Через несколько дней старая тетушка Пруденс повела Черри на ту половину дома, где никогда она не бывала. Они прошли по длинному темному коридору, а затем старуха приказала девушке снять башмаки. Они вошли в комнату со стеклянным полом, а вокруг на полках да и на полу стояли обращенные в камень человечки, большие и маленькие. У некоторых были отрублены руки, а некоторые были целы и невредимы.

Черри заявила старухе Пруденс, что ни за что на свете не пойдет дальше. Сначала она подумала, что попала в подземный мир Маленького народца, где лишь один хозяин был похож на обычных людей, но теперь поняла, что попала к колдунам, которые превратили всех этих людей в камни. Она слышала о них в Зенноре и знала, что в любой момент они могут съесть ее.

Старуха Пруденс стала смеяться над Черри, а затем стала подстрекать потереть вон ту шкатулку, что похожа на маленький гроб на шести ножках, пока не увидит в нем свое лицо. Черри решила не показывать, что ей страшно, и принялась тереть гробик, а старуха все хихикала да подбадривала:

- Так, так, так! Быстрей! Сильней! Три!

Под конец Черри устала, но вдруг случайно потерла край шкатулки. О, Матерь Божья! Коробочка издала такой ужасный замогильный звук, что Черри решила, что сейчас все каменные человечки проснутся, и от ужаса упала замертво.

Хозяин услышал весь этот шум и прибежал в комнату со стеклянным полом. Он очень рассердился на Пруденс и выгнал ее, а сам отнес Черри на кухню и дал ей каких-то капель. Когда девушка пришла в себя, она никак не могла вспомнить, что с ней случилось, но точно знала, что случилось что-то ужасное.

Зато теперь ей жилось лучше - ведь старухи Пруденс больше не было в доме. Хозяин же был с ней так добр и ласков, что целый год пролетел как летний денек. Время от времени хозяин куда-то уезжал, а когда возвращался, много времени проводил на заколдованной половине дома. Черри слышала, как он разговаривает там с заколдованными человечками.

У Черри было все, что душа пожелает. Но она не чувствовала себя счастливой. Ей хотелось узнать побольше об этом колдовском месте. Она поняла, что именно мазь делает глаза ребенка такими блестящими и странными, и он видит то, что ее глаза не видят. И она решила помазать свои глаза этой мазью. Помазать во что бы то ни стало!

На следующее утро она умыла мальчика, помазала ему глаза и подоила корову, а затем послала ребенка нарвать букет в саду и быстренько мазнула себе самый краешек глаза. О, ее глаз чуть не выжгло от этого снадобья! Черри поспешила к источнику промыть глаз - и что же она там увидела!

На дне родника резвились сотни маленьких человечков, по большей части, леди. И вместе с ними играл ее хозяин - такой же кроха, как и остальные эльфы. Теперь все вокруг выглядело иначе - везде были маленькие человечки: прятались в цветах, горевших бриллиантами росы, перепрыгивали с ветки на ветку, бегали и резвились в траве. Хозяин не вылезал из воды целый день, а вечером подъехал на коне к дому - в своем прежнем обличье джентльмена. Он сразу прошел на заколдованную половину, и вскоре оттуда донеслись звуки прелестной музыки.

Утром хозяин уехал на охоту, а вечером, не обращая внимания на Черри, прошел в свои комнаты. Так продолжалось несколько дней подряд, и наконец Черри не выдержала. Она заглянула в замочную скважину и увидела, что ее хозяин поет вместе со множеством леди, а одна из дам, разодетая как королева, играет на гробике.

На следующий день хозяин решил собрать фрукты, и Черри помогала ему, но когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, девушка оттолкнула его и закричала, что пусть он целуется с маленькими человечками, с которыми играет в воде.

Хозяин тут же понял, что Черри помазала себе глаза волшебной мазью. Он очень расстроился и сказал, что она должна вернуться домой к родителям, что он не потерпит, чтобы за ним подглядывали, и что теперь ему придется послать за тетушкой Пруденс.

Задолго до рассвета на следующий день хозяин пришел за Черри, взял ее за руку, прихватил с собой фонарь и приказал ей идти с ним. На прощанье он подарил Черри много платьев и много чего другого.

Они шли и шли и все в гору, по узким тропкам. Когда они вышли на ровное место, брезжил рассвет. Хозяин поцеловал Черри и сказал, что они должны расстаться из-за ее любопытства и что в будущем, если она будет себя хорошо вести, он вернется за ней в Леди Даунз.

С этими словами он исчез.

Тут взошло солнце, и Черри увидела, что сидит на гранитном валуне, посреди болота, а вокруг ни души, а от чудесного сада не осталось и следа. Долго сидела девушка в печали на болоте, а потом решила идти домой.

Родители решили, что Черри давно уже умерла, и, увидев ее, испугались и приняли ее за привидение. Черри рассказала, что с ней случилось, и сначала никто ей не поверил, но она так часто рассказывала свою историю и совсем ничего в ней не меняла, что под конец ей поверили все.

Говорят, что с тех пор Черри слегка повредилась в уме и до самой своей смерти в ясные лунные ночи ходила в Леди Даунз, но хозяин так и не вернулся за ней.

(легенда Британских островов)

В детстве мне часто приходилось гостить у моего дяди, старого Яна Друли, который жил неподалеку от Замка Барлоу под Арлингтоном. От былого величия остались лишь полуразрушенные стены, но замок был известен еще в те времена, когда в каждом графстве Англии был свой король. Но как бы то ни было, в дни моего детства там обитали фэйри, и мало находилось охотников пройти вблизи того места после наступления темноты.

Однажды случилось дедушке моего дяди, Чолсу Пакхэму (я слышал эту историю великое множество раз от своей няни), вместе со своим другом пахать неподалеку от замковых руин, как вдруг услышал Чолс странный шум под землей, как раз на их пашне.

- Погоди-ка, Гарри, - сказал дедушка моего дяди. - Ты слышал этот шум?

- Может, фэйри?

- Ну что ты такое говоришь! Всякие колдуны и волшебники исчезли давным-давно! А фэйри лишь однажды явились в Иерусалим, но были они человеческого роста, да и случилось это сотни лет назад.

Но пока они вели такие речи, под землей вновь раздался шум, и Чолс услышал:
- Помогите! Помогите! Помогите!

Само собой, он здорово струхнул, но у него хватило сил спросить, что фэйри от них хотят.

- Я пекла хлеб, - отвечал тоненький голосочек, - и сломала лопату, на которой отправляла в печь хлеба. И не знаю, как мне вытащить их наружу.

"Наружу, - подумал Чолс. - Скажи уж лучше, "под землю", - но вслух ничего не сказал. Он знал, что в беде надобно помогать любому живому существу, а потому ответил:

- Давай сюда лопату, я попробую ее починить.

Как сказано, так и сделано. Дождей тогда почти не было, и земля вся растрескалась от жары. И вот в одну из таких трещин просунулась маленькая лопата, не больше ножа для сыра. Чолс с трудом мог сдержать смех, потому что такой лопаткой и пирожка не достанешь, но он уважал чужие обычаи и потому достал из своей сумы оловянный маленький гвоздик и нож, который решил использовать вместо молотка, на собственном колене починил лопатку и опустил ее обратно в трещину.

Гарри в этот момент поблизости не было, но, когда он вернулся, Чолс рассказал ему, как было дело. Гарри лишь недоверчиво покачал головой и заявил, что Чолсу все это лишь привиделось, ибо говорил же их приходской служка, что все эти фэйри - детские выдумки и нет на свете никаких эльфов и фей.

Но что бы кто там не говорил, а на следующий день в поле, когда Гарри вновь куда-то отлучился, Чолс услышал знакомый голосок:

- Повернись!

Он не так сильно испугался на этот раз и очень обрадовался, когда, обернувшись, увидел целую кружку домашнего свежего пива.

"Ну и ну!" - подумал дедушка моего дяди и осушил кружку.

Более вкусного пива пробовать ему в жизни не доводилось. Он хотел было показать Гарри кружку, но стоило ему лишь подумать об этом, как глиняная посудина выпала у него из рук и разбилась на сотню мелких кусочков, так что Гарри лишь посмеялся над Чолсом в очередной раз.

Но за то, что Гарри не верил в них, фэйри наказали его - он заболел, чувствовал ужасную слабость и не мог ничего есть. Ни один врач не был в силах ему помочь, Гарри худел и бледнел и вскоре умер. Смерть явилась за ним как раз в тот час, когда на поле слышались голоса фэйри и когда сам Гарри жестоко насмехался над ними.

Старшему брату бабушки моей жены тоже довелось встретиться с фэйри, и он говорил, что лучше ему никогда не видеть их. Вот как это случилось.

Джеймс Меппом - а именно таково было его имя - был мелким фермером и сам обмолачивал свое зерно. Его амбар стоял на отдалении от других домов, на самом краю деревни, и по ночам эльфы приходили туда помочь ему обмолачивать рожь и пшеницу. Каждое утро Джеймс с удивлением замечал, как много они успевали сделать за ночь.

Но Джеймс Меппом считал, что это все очень странно и решил однажды вечером посмотреть, что за помощники у него появились, и спрятался за необмолоченными снопами в амбаре. Он пролежал там довольно долго, но ничего не происходило, а за день Джеймс очень устал, и ему хотелось спать. Он уже собрался было выбраться из своего укрытия, как у самого амбара раздался шум. Он затаился, поглядывая украдкой из-за скирды снопов, и вдруг увидел, как в амбар каким-то образом - даже не открывая дверей - проникли два человечка, не выше 18 дюймов. Они скинули куртки и принялись обмолачивать зерно двумя крохотными цепами, которые принесли с собой.

Если бы они были побольше, Меппом, быть может, и поостерегся бы насмехаться над ними, но теперь он решил, что бояться таких крох нечего, и с трудом удерживал смех. Он запихнул в рот стебельки ржи и пшеницы и закусил их, чтобы не расхохотаться. Несколько минут он наблюдал за работой эльфов - тум, тум, тум, тум; их цепы били равно-мерно, так тикают лишь часы.

Через некоторое время они притомились и решили отдохнуть. Один эльф сказал другому тоненьким голоском, каким могла бы попискивать мышка:

- Слушай, Пак, я устал. А ты?

Тут уж Джеймс совсем обезумел и, не в силах сдержать смех, прыгнул со скирды вниз с громким воплем:

- Я тоже устал, но что вы, паршивцы, делаете в моем амбаре?

Тут фэйри подхватили свои вещи и бросились бежать, и когда они пронеслись мимо Джеймса, он вдруг почувствовал такую адскую боль в голове, как будто кто-то огрел его молотком. Он застонал и без чувств упал на пол. Как долго он так провалялся, он и сам не знал, но, наверное, несколько часов, потому что, когда он пришел в себя, наступило утро.

С трудом удалось ему доплестись до дома, и жена Джеймса, испугавшись его ужасного вида, тут же послала за доктором. Но тот не мог помочь своими советами старому Джеймсу. Он сам говорил, что слишком сильно обидел эльфов и не будет ему теперь прощенья.

Старый Джеймс оказался прав - провалявшись в постели год, он умер, сожалея,что смеялся над тем, над чем не имел никакого права издеваться.

И хочу рассказать вам еще одну историю - последнюю. О старой миссис Джаспер, которую считали ведьмой. Она знала заклинания и заставляла эльфов приходить поиграть с маленькой девочкой, которая, когда выросла, стала моей няней.

Вызывала она эльфов в лунную ночь, когда лишь зацветал ракитник. Тогда она становилась на лужайке и разводила в стороны руки с цветущими ветвями. Она плавно размахивала ветвями, с которых медленно осыпалась пыльца в лунном свете, а сама напевала нежным голосом:

Приди в тишине,
В свете ночи,
Приходи поскорей,
Из пыльцы появись.
Ветви дeржy
В правой руке,
И в левой держу.
Тебя я зову.
Явись мне в ночи!

(легенда Британских островов)

Всем известно, что святки после сочельника празднуют в Англии двенадцать дней. К Рождеству всегда убирают в доме и скребут во всех углах. Оловянная и медная посуда всегда начищается до такого блеска, что девушки могут смотреться в нее, надевая свои чепчики, а не то их ущипнут феи. Но зато, если в доме чистота и порядок, феи всегда положат монетку в башмачок хозяйки.

А в святочные вечера очень любят рассказывать легенды о феях и эльфах. Вот одна из них.

Когда-то давным-давно на одном из холмов в Дербишире в Бэслоу росли три тонких высоких деревца, и ясными лунными ночами на холме под чудное пение танцевали три Зеленые Девы. Но никто из местных жителей не осмеливался приходить на холм, кроме одного крестьянина, который раз в год, в канун Ивановой ночи, клал по букету поздних первоцветов у корней деревьев. Шелестела листва, ярко светило солнце, и крестьянин знал, что находится в полной безопасности до заката солнца.

Крестьянин был богат и часто говорил трем своим сыновьям:

- Отец всегда напоминал мне о том, что наше счастье заключено в тех трех деревьях. И когда я умру, не забывайте делать так же, как делаю я, а до меня делал мой отец, а до него - его отец и все наши предки.

Два старших сына слушали его в пол-уха, не придавая значения его словам, но младший всегда относился к просьбе отца серьезно. Когда отец умер, его большая усадьба была разделена между тремя сыновьями: старшие получили по хорошему наделу, а младшему досталась узкая полоска земли у подножия холма с тремя деревьями.

Ничего не сказал младший сын, а принялся работать на своей скудной землице, да еще во время работы песни распевал. И всегда возвращался домой до захода солнца.

Однажды к нему пришли братья. Дела у них обстояли неважно. И, когда они увидели, как густо взошла пшеница на пашне, как много завязей на паре плодовых деревьев, как зелен луг, как пахнут травы и как много молока дают три коровы, страшно разозлились и позавидовали.

- Кто помогает тебе? - спросили они. - В деревне говорят, что по ночам тут раздаются песни. А ведь людям по ночам пристало спать, а не веселиться.

Младший брат молчал.

- Когда мы шли сюда, то увидели, как ты спускался с холма. Зачем ты ходил туда?

- Я сделал так, как велел нам отец. Ведь сегодня канун Ивановой ночи.

Но братья так разозлились, что не смогли даже поднять его на смех.

- Холм мой, - закричал старший брат. - он достался мне! И не смей ходить по нему! Мне нужны доски для нового амбара, и я как раз собирался срубить одно из деревьев! Вы мне поможете?

Средний брат отвечал, что завтра собирается на рынок, а младший, по обыкновению, промолчал.

На следующий день - день середины лета - старший брат со своими работниками прискакали на холм на лошадях. Все они были вооружены топорами и пилами.

- Помните, какой сегодня день! - крикнул им вслед младший брат.

Но старший брат его не послушал и ударил топором по стволу одного из трех деревьев. В ту же секунду раздался женский крик, лошади бросились вниз с холма, а за ними побежали работники. Поднялся страшный ветер, два оставшихся в живых дерева зашелестели и заволновались, заламывая ветви, а убитое дерево покачнулось и упало прямо на старшего брата. Через некоторое время работники вернулись и унесли мертвого брата и мертвое дерево.

С тех пор по ночам на холме танцевали по ночам только две Зеленые Девы.

Средний брат наследовал старшему, а младший продолжал возделывать свой клочок земли и носить цветы на холм перед Ивановой ночью.

Но однажды средний брат увидел, как младший пошел на вершину холма, и страшно разозлился, но побоялся сам подняться на холм и закричал снизу:

- Немедленно спускайся! Убирайся прочь с моей земли! Твои коровы поломали мою живую изгородь, и я решил поставить забор вокруг моего холма, а для этого спилю одно дерево!

Той ночью не слышно было песен, лишь только скорбно шелестела листва, и младший брат очень горевал.

На следующее утро средний брат явился на холм с топором и, убедившись, что ветра нет, ударил топором по дереву. Дерево вскрикнуло женским голосом, и в ту же минуту младший брат увидел, как оставшееся в живых дерево подняло свой самый толстый сук и убило его брата.

Слуги забрали своего мертвого хозяина и погибшее дерево, а усадьбу наследовал младший брат. Но не стал он переезжать в отцовский дом, а остался жить у подножия холма одинокой Зеленой Девы.

И иногда по ночам танцевала она в одиночестве, тихо напевая грустную мелодию, а младший брат всегда раз в год приносил ей букетик поздних первоцветов. И жил он счастливо.

Более в наши дни старые люди в Бэслоу никогда не поднимаются на тот холм, ибо принадлежит он Зеленой Деве.

(легенда Британских островов)

Всем известно, что на свете есть феи, но мало кто их видел. Хочу я рассказать вам одну историю.

Много лет назад в Нитсдале жила молодая женщина, и был у нее маленький ребенок. Как-то вечером сидела она у себя дома, качала младенца и напевала ему колыбельную. Вдруг к двери подошла незнакомка и попросила покормить молоком ее ребенка.

Молодая мать бережно приняла из рук феи ее малыша и стала кормить его грудью. Фея улыбнулась и сказала:

- Ты добрая, будь кормилицей моему малютке.

С того дня стала молодая мать ухаживать за двумя младенцами. По утрам она часто находила на пороге дома богатую одежду для себя и для детей и необыкновенно вкусный хлеб, в тесто которого, казалось, добавили сладкий нектар и мед. Хлеб этот не черствел семь дней.

Весной фея вернулась, и ее малыш заплакал и засмеялся от радости. Фея взяла его на руки и приказала кормилице идти за ней следом. Они прошли через дремучий лес и оказались на залитом солнцем склоне зеленого холма, в котором вдруг открылась дверь. Они вошли внутрь, и дверь за ними захлопнулась.

Фея капнула три капли какой-то жидкости в уголок левого глаза кормилицы, и та увидела, что они оказались в чудесной долине, по которой бежали чистые речки, а вдали желтели хлебные поля. Фея подарила женщине много красивых платьев и мазь для смертных. Если помазать ей больное место, человек сразу выздоровеет. И еще она обещала, что кормилица никогда ни в чем не будет нуждаться.

Затем фея капнула зеленой жидкости в правый глаз женщины, и она увидела своих умерших друзей и родичей, которые жали хлеб и убирали фрукты. Но тут фея провела рукой перед глазами кормилицы, и к той вернулось ее обычное зрение. Фея вывела ее на землю, но молодой женщине удалось незаметно прихватить с собой пузырек с зеленой жидкостью.

На протяжении многих лет был у нее дар видеть фэйри, которые приходили в мир людей, но однажды встретила она свою фею, у которой украла зеленую жидкость, и очень обрадовалась встрече с ней.

- Каким глазом ты меня видишь? - спросила фея.

- Обоими.

Тут фея дунула ей в глаза, и с тем окончилось влияние зеленой жидкости.

(легенда Британских островов)

В старые времена в деревне Нетервиттон жил крестьянин с женою. Жили они хорошо, но была у них печаль - не дал им Бог детей. Когда он в ясный июньский день работал на склоне холма и рубил вязы, то часто посматривал вниз, на речушку в долине, где плескались ребятишки. Как же ему хотелось, чтобы один из них был его!

Часто в долгие зимние вечера сидел он у очага в доме, плел сети и так рассуждал сам с собой:

- Если бы тут у огня на полу играл маленький мальчик! Я бы сделал и ему сеть и брал бы с собой в лес в ясные дни. Я бы показал ему, как ловить рыбу и где лучше всего клюет форель.

А рядом сидела его жена и думала: "Я бы рассказывала ему сказки и пела песни".

Но не было у них детей!

Каждый вечер они, грустя, тушили лампу и, грустя, засыпали, прислушиваясь к завываниям ветра на улице.

Но в один из таких вечеров, когда крестьянин закончил плести свою сеть, а жена его отложила рукоделие в сторону, когда они уже поужинали и как раз собирались потушить лампу, в дверь постучали. Хозяин удивился, кто бы это мог прийти к ним в столь поздний час, но пошел к двери, отпер ее и сказал:

- Входите, путники.

В домик вошли трое - мужчина, женщина и маленький мальчик. Они были одеты, как простые путники, но мужчина был величав, как король, а женщина прекрасна, как королева. А мальчик был вылитый принц. Крестьянин с женой были очень приветливы с ними.

- Вы будете ужинать? - спросила жена.

- Нет, спасибо, - ответил незнакомец. - Мы пришли попросить вас о большем, чем ужин.

- Если мы сможем выполнить вашу просьбу, сэр, то сделаем это с большим удовольствием, - сказал крестьянин.

- Сегодня вечером мы с женой должны уехать - и очень далеко, так далеко, что даже представить трудно. Мы покидаем Англию на некоторое время. И мы слышали, что у вас нет детей. Не согласитесь ли вы взять на воспитание нашего мальчика и заботиться о нем, пока мы не вернемся домой из-за моря. Мы хорошо вам заплатим. Вы согласны?

- О, сэр, мы будем так рады! - воскликнул крестьянин. - А что до ваших денег, то они нам не нужны. Платой нам будет то, что у нас появится сын!

- Он хороший мальчик, добрый и послушный, и вырастет большим, если ты выполнишь мои указания. Каждый вечер должны вы смазывать его глаза этой мазью. Но ни в коем случае не мажьте этой мазью свои глаза, иначе придется вам худо.

И с этими словами он достал из-под плаща красивую расписную коробочку с мазью.

Мать с отцом поцеловали мальчика и ушли обратно в ночь.

Этой ночью мальчик спал в маленькой комнатке, которую крестьянин с женой держали всегда наготове для случайных путников, и на следующее утро пошел в лес со своим новым отцом.

С того дня крестьянин с женой зажили новой жизнью. Мальчик каждое утро отправлялся со своим приемным отцом на холм, где крестьянин учил его разным премудростям. Они ловили рыбу и собирали чернику и другие ягоды. Мальчик наблюдал за куропатками и смотрел, как вьют гнезда ласточки. А темными вечерами он играл в разные игры с отцом и слушал рассказы матери о королях, прекрасных дамах и великанах и чудесные песни Северной Англии.

Крестьянин часто сажал мальчика на колени и качал его, напевая простые стишки. И каждый вечер перед сном он мазал глаза ребенку странно пахнущей мазью, которую им дал странник. А на ночь жена крестьянина всегда пела мальчику колыбельную.

Много раз ночью, когда жена спала, крестьянин брал коробочку и разглядывал ее. Мазь была волшебной, ибо сколько они ни использовали ее, коробочка все не пустела. А сила ее была столь велика, что мальчик никогда не грустил и не болел и всегда был весел.

Крестьянину часто хотелось помазать и свои глаза волшебным снадобьем, но он всегда вспоминал слова странника и опускал руку.

Но однажды ночью он не смог устоять перед искушением. Это случилось в ночь перед большой ярмаркой в Лонгхорсли, куда он собирался отправиться с женой и ребенком. Он сидел один на кухне и чистил свои лучшие башмаки, которые хотел одеть на следующее утро.

- Подумаешь, - сказал он себе, - не повредит мне малая толика этой мази.

Боже, если бы он только знал, что в тот вечер в дом к нему приходил вовсе и не смертный, а Король Злых Эльфов! Никогда не стал бы он прикасаться к той мази! Но был крестьянин слишком любопытен, а потому протянул руку и помазал один глаз волшебным снадобьем - совсем чуть-чуть.

Ничего не случилось - ни хорошего, ни плохого. "Может, - подумал он, - это специальная мазь для мальчика, потому что у него слабое зрение?" И он со спокойной душой отправился спать.

Он прекрасно чувствовал себя и на следующее утро. Они рано позавтракали и отправились пешком в деревню Лонгхорсли, что была в пяти милях от них. Там продавались и лошади, и овцы, и коровы, и прочая живность, которую держат в крестьянском хозяйстве. А на столах были разложены сыры, хлеб и пироги, стояли крынки с молоком и лежало масло. Тут торговали рожью и овсом, цветами и домашней утварью.

Сын крестьянина глаз не мог оторвать от танцев с мечами и разных других игрищ, с удовольствием слушал волынщиков и разглядывал товары.

И вдруг у одного из столов с сырами и маслом крестьянин увидел странника, который привел к ним мальчика.

- Жена, - закричал крестьянин. - Погляди-ка - вон тот странник!

- Где? - удивилась женщина.

- Да у стола с сырами.

- Не вижу.

- Да вот же - и жена его с ним!

- Что за ерунда! Никого там нет. Тебе все привиделось. Пойдем-ка отсюда! - Да говорю же тебе - вон они, крадут масло и сыры!

- Не вижу!

- А я вижу. Пойду поговорю с ними.

И он бросился к столу, с которого Король Злых Эльфов и его жена воровали сыры, невидимые для всех, кроме крестьянина.

- Сэр, - сказал крестьянин, - остановитесь!

Король Злых Эльфов тут же повернулся к нему и спросил:

- Каким глазом ты меня видишь?

- Этим, - не подумав, ответил крестьянин и указал на глаз, который накануне вечером намазал волшебным снадобьем.

Король Злых Эльфов дунул на глаз бедолаги, и тот тут же ослеп на этот глаз. Он больше не видел ни Короля, ни Королевы.

- Жена, - закричал крестьянин, - я ничего не вижу одним глазом. Где наш мальчик?

Но как ни искали они его по всей ярмарке, как ни спрашивали у всех, не видел ли кто ребенка, так и не смогли найти своего приемного сына. Он не вернулся к ним, и крестьянин так и не видел ничего больше своим правым глазом.

(легенда Британских островов)

В округе Тревеглвис, неподалеку от Лланидлоуза, что в графстве Монтгомери, стоит хижина пастуха со странным названием Тут-и-Кумрус, Место Ссоры.

Вот история, как дом получил свое название. В хижине жили муж с женой, и у них родилась двойня. Они их очень любили и очень о них заботились.

Когда малышам было всего несколько месяцев, их мать позвали к соседям, и дети ненадолго остались одни. Вообще-то жена пастуха старалась не оставлять детей без присмотра — слишком уж много ходило в деревне слухов о гоблинах, или, как их называли в той местности, Тилвит Тег, да и дом их стоял на отшибе, так что она совсем недолго пробыла у соседей и поспешила вернуться домой.

Она очень испугалась, когда на дороге повстречала старых эльфов — из тех, что зовут «голубыми плащами», — прямо средь бела дня. Но дома, к счастью, ничего не произошло.

Тем не менее через некоторое время все стали замечать, что с близнецами творится что-то странное: они совсем не росли и были похожи на гномов. Пастух начал сердиться и кричал, что это не его дети, а жена все плакала. И вышла меж ними большая ссора, и дом с тех пор стали называть Местом Ссоры. Однажды вечером решила она пойти за советом к мудрому Гиру Кифаридду. А в ту пору как раз убирали на полях рожь да овес.

Вот старец и говорит ей:

— Когда будешь готовить обед жнецам, оставь скорлупку от яйца и свари в ней похлебку. И выйди с ней за дверь, как будто несешь обед в поле. А сама спрячься и послушай, о чем близнецы говорить будут. Если услышишь, что ведут они взрослые речи, быстренько возвращайся, хватай их и бросай в воды Ллин Эбира. Но если не услышишь ничего странного, то не трогай их.

Когда настал день жатвы, женщина сделала, как ей посоветовал ста рик. Вышла она за дверь и слышит, как один ребенок говорит другому:

Из желудя дуб растет,
Из яйца появился цыпленок,
Похлебку в скорлупке той
Жнецам понесла глупая баба.

Тут уж женщина быстро вбежала в дом, схватила близнецов и одного за другим кинула в Ллин Эбир. Тут появились гоблины в штанишках, выловили своих малышей и бросились наутек.

А в колыбельках женщина нашла своих близнецов — здоровеньких и веселых. С тех пор не спускала она глаз с малышей, и больше не было ссор между женой и мужем.

(легенда Британских островов)

Когда-то давно в старые времена по всей Британии встречались волшебные круги, или кольца, в которых Тилвит Тег, фэйри, пели и плясали ночи напролет. И если человеку случалось вступить в их круг, он мог простоять, слушая эльфийскую музыку и забыв о времени, годами. Такие круги есть и неподалеку от Пенкадера, что в Кармартеншире.

Парень из соседней деревни, Тэффи ап Сион, сын сапожника, в те времена, когда еще встречались эльфы и феи, пас в низине овец.

Однажды летней ночью, когда Тэффи собирался гнать овец домой, на валуне неподалеку от него откуда ни возьмись появился маленький человечек в штанах из мха и со скрипкой под мышкой.

Он был самым изящным тоненьким созданием, очень похожим на человека, но гораздо меньше всего, что доводилось видеть Тэффи.

Его плащ был сшит из березовых листьев, а на голове красовался шлем из цветка дрока, ноги же были обуты в туфельки из крыльев жуков.

Он провел смычком по струнам, и от его музыки волосы у Тэффи встали дыбом.

— Доброй тебе ночи, доброй тебе ночи, — сказал человечек.

— И тебе того же, — ответил Тэффи, а человечек продолжал:

— Ты любишь танцевать, Тэффи, и если ты немного побудешь со мной, то станешь лучшим танцором Уэльса, ведь я музыкант.

Тут Тэффи засмеялся:

— А где же твоя волынка? Кто же в Уэльсе танцует без музыки волынки?

— Ну-ну, посмотри-ка лучше, что у меня есть. Моя скрипка получше твоей волынки.

— Скрипкой ты называешь эту деревянную ложку с веревками? — поинтересовался Тэффи, ведь ему никогда раньше не доводилось видеть скрипку.

И тут со всех сторон к ним устремилось множество маленьких человечков — и Тэффи никак не мог понять, откуда они взялись.

В конце концов он решил, что они вылезают из стоящей рядом торы. Одни были в белых одеждах, другие — в синих, третьи — в розовых, и некоторые несли светлячков — своим сиянием они освещали все вокруг. Создания эти были столь легки, что под их ногами не шевельнулся ни один листочек, ни один цветочек. Все они вежливо здоровались с Тэффи и кланялись ему, и он, сдернув с головы шапку, кланялся в ответ.

Наконец маленький музыкант поднял смычок, коснулся им струн скрипки, и полилась такая чудесная музыка, что Тэффи застыл на месте. Все Тилфит Тег принялись петь и кружиться в танце. Вот что они пели:

В волшебного танца узоре
Порхают быстрые ноги.
Фэйри не ведомо горе,
Знакомо лишь счастье нам!

В мерцающем свете луны
Резвимся без устали мы.
Веселием танцы полны.
Знакомо лишь счастье нам!

Ни один из всех танцев, которые доводилось видеть Тэффи, не мог сравниться по красоте и легкости с порханием фэйри. Он не мог устоять на месте и пустился в пляс вместе с эльфами, но танец этот не доставлял ему обычной радости, потому что парень знал: подобные танцы при луне под звуки дьявольской скрипки - прямая дорога в ад.

Наконец он понял, что единственный способ освободиться — это призвать на помощь Бога.

— Чур меня, — крикнул он и подбросил в танце шапку вверх, — прочь, дьяволы!

И как только слова эти были произнесены, все тут же на глазах стало меняться: цветочный шлем на голове у скрипача расползся и из-под него выросли маленькие острые козлиные рожки, его лицо стало чернее сажи, из-под плаща показался длинный хвост, а вместо одетых в туфельки из крыльев жуков ног явились безобразные копыта. Голова у Тэффи закружилась, но в ногах еще доставало легкости, и он хотел было бежать прочь, но никак не мог покинуть заколдованный круг.

Фэйри вокруг него превращались в козлов, собак, лис и кошек. Это были самые невероятные превращения, которые когда-либо происходили на глазах смертного. Танцевали они все быстрее быстрее, и вскоре Тэффи не мог уже различить отдельные фигурь танцующих, а видел сплошное их мельканье. Они окружили его таким плотным кольцом, что парню показалось, что ему пришел конец.

Он по-прежнему не мог остановиться — не мог противиться звукам дьявольской скрипки, а маленький человечек все быстрее и быстрее водил смычком по колдовским струнам.

И вдруг, когда танец этот, казалось, ничто не сможет прервать, Тэффи неожиданно оказался за пределами кольца фэйри, и все они в тот же миг исчезли.

Тэффи отправился домой, но никак не мог понять, куда попал и что случилось — вокруг были дороги и дома, которых он никогда не видел раньше, а на месте старого полуразвалившегося домишки отца выросла каменная ферма. А луга и каменистые склоны холмов, которые никогда раньше не пахали, как по мановению волшебной палочки превратились в возделанные поля.

"Ого, — подумал он, — как фэйри затуманили мне глаза. Ведь я вошел в их круг не более десяти минут назад, а они за это время успели выстроить новый дом моему отцу! Ну что ж, буду надеяться, что он не превратится в дым. Пойду и посмотрю".

И он отправился к дому по любимой своей тропинке, по неожиданно натолкнулся на высокую живую изгородь. Он потер глаза, потрогал изгородь, почесал в затылке, вновь потрогал изгородь, укололся шипом терновника и закричал:

— Ой! Уж точно не фэйри создали эту изгородь — нельзя за десять минут вырастить такой высокий терновник.

И с этими словами он перепрыгнул через изгородь и направился к дому.

— В этой усадьбе я родился, — сказал он сам себе. — Но ничего не могу узнать тут. Ничего!

Он удивился еще больше, когда увидел, что на цепи у дома захлебывается лаем громадный пес, который предупреждал: "Пошел прочь, оборванец! Нечего тебе тут делать! Это мой дом!"

Собака лаяла, не умолкая.

— Наверняка я заблудился, — пробормотал Тэффи. — И пришел в какую-то незнакомую деревушку. Да нет, вон там Каредж Клер!

И он указал на большой валун, что издавна лежит на южном склоне горы Пенкадера. В тот миг за спиной его раздались шаги. Это хозяин усадьбы вышел из дома посмотреть, из-за чего это так надрывается его псина. Вид несчастного Тэффи был столь жалок — ибо он боялся, как бы его не побили или не спустили на него собаку, — что фермер сразу почувствовал к нему сострадание.

— Кто ты? — спросил он Тэффи.

— Я знаю, кем был, — отвечал парень, — но не знаю, кто я сейчас. Я был сыном сапожника и этим утром жил вот в этой самой усадьбе, но что-то все тут изменилось.

— Бедняга, — отвечал ему хозяин дома. — Ты просто потерял память. Эту усадьбу строил мой прадед, а ремонтировал дед, а вот это крыло, что выглядит совсем новым, пристроил к дому я сам всего лишь три года назад. Ты, быть может, заплутал? Но заходи в дом и подкрепи свои силы.

Тэффи совсем уж было уверился, что все привиделось ему во сне, но, обернувшись, увидел на склоне холма валун и воскликнул:

— Да всего час назад вот на том камне я нашел гнездо ястреба и разорил его! — И он рассказал затем о своем приключении.

— Понятно, — задумчиво проговорил фермер. — Вон оно как — ты, оказывается, попал в круг фэйри! Скажи-ка, как звали твоего отца?

— Сион-Эван-и-Кридд из Гленхэда.

— Никогда не слышал о таком человеке, да и места такого — Гленхэда — не знаю. Давай-ка поедим, а потом отправимся к Кати Шон, которая живет в Пенкадере. Может, она что нам подскажет.

И он пошел к дому, а Тэффи последовал за ним. К ужасу фермера, шаги за его спиной становились все слабее и слабее, и, повернувшись, он успел увидеть, как бедолага Тэффи превратился в горку черной золы. Понятное дело, фермер очень испугался и, как только немного пришел в себя, сразу отправился к старой Кати, о которой говорил Тэффи.

— Как поживаешь, Кати Шон? — приветствовал старушку фермер.

— О, — отвечала Кати, — очень хорошо, особенно, если вспомнить, сколько мне лет.

— Да-да, я знаю, что ты стара и мудра. И хочу я спросить тебя — не помнишь ли ты человека по имени Сион-Эван-и-Кридд из Гленхэда? Может, ты слышала что о нем?

— Сион из Гленхэда? Помнится мне, что мой дед рассказывал, что сын его ушел из дома как-то утром и никогда не вернулся к родителям. Говорили, что его околдовали фэйри. Домик его отца стоял совсем не подалеку от твоей усадьбы.

— А в те времена тут жили эльфы?

— О да, они часто показывались вон на том склоне холма. И слыхала я, что кто-то видел, как ели они яйца, которые украли в соседнем доме.

— Да и сам я как-то их видел, — воскликнул фермер. — Как же я мог забыть! Но их теперь уже не так много, как было во времена сына Сиона!

И он рассказал старой Кати печальную историю Тэффи.