Синестезия

Синестезия – это особый способ чувственного переживания при восприятии некоторых понятий (например, дней недели, месяцев), имен, названий, символов (букв, звуков речи, нотных знаков), упорядоченных человеком явлений действительности (музыки, блюд), собственных состояний (эмоций, боли) и других подобных групп явлений


Синестетическое восприятие выражается в том, что перечисленные группы явлений непроизвольным образом приобретают в субъективном мире человека как бы параллельное качество в виде дополнительных, более простых ощущений или стойких «элементарных» впечатлений - например, цвета, запаха, звуков, вкусов, качеств фактурной поверхности, прозрачности, объемности и формы, расположения в пространстве и других качеств, не получаемых при помощи органов чувств, а существующих только в виде реакций. Такие дополнительные качества могут либо возникать как изолированные чувственные впечатления, либо даже проявляться физически. В последнем случае, например, цвета могут образовывать цветные линии или пятна, запахи - складываться в запахи чего-то узнаваемого. Зрительно или телесно синестет может ощущать местоположение объемных фигур, как бы чувствовать прикосновения к фактурной поверхности и т.д. Так, название дня недели («пятница») может быть затейливо окрашено в золотисто-зеленоватый цвет или, скажем, располагаться слегка справа в условном зрительном поле, в котором собственное расположение может быть и у других дней недели.

Раньше синестезию характеризовали как межчувственную связь или «кросс-модальный перенос». Однако это верно лишь отчасти. Такое понимание неточно описывает само явление и не указывает на его причину. В первую очередь синестезия хотя и в большинстве случаев, но все же не всегда вовлекает разные чувства. Например, при окрашивании букв - и знаки на бумаге, и их синестетический цвет принадлежат только зрению. С другой стороны, систематичная избирательность синестетических реакций (например, только «на буквы», но не на знаки препинания и другие печатные символы, или только «на музыку», а не на все шумы и звуки) указывает на то, что синестезия основана в большей степени на так называемой «первичной категоризации» - предсознательном группировании явлений на уровне восприятия.
Более того: все явления, способные вызывать синестезию – результаты практической или мыслительной деятельности человека. Это, как правило, условные обозначения, понятия, системы знаков, названия, имена. Даже такие, казалось бы, естественные проявления, как боль, эмоции, восприятие людей (которых некоторые синестеты могут воспринимать в виде цветовых пятен или «аур») – это определенные способы группирования или классификаций, пусть и бессознательных, но все же зависящих от личного опыта, то есть от жизни с другими людьми – от среды и культуры, а также от значения, которое и влияет на избирательность синестетических реакций.

Упрощая, можно сказать, что непроизвольная синестезия – это индивидуальная нейрокогнитивная стратегия: особый способ познания, который проявляется в определенный, очень ранний момент жизни в виде необычно тесной связи мышления и системы чувств (когнитивно-сенсорная проекция). В силу этого синестезия требует адекватных способов исследования, которые выходили бы за рамки «стимул-реакция» и включали бы в себя, в том числе, и представление о сложной, индивидуальной динамике мыслительной деятельности человека, выделяющей синестезируемые стимулы посредством наделения их особым значением.

Как проявляется синестезия?

Людей, отличающихся таким необычным способом восприятия, называют «синестетами» или «синестетиками» (мне ближе первый, менее «больничный» термин). У каждого синестета феномен синестезии может развиться очень индивидуально и способен иметь как единичные, так и множественные проявления. В последнем случае синестета называют «множественным» или «многоаспектным» - когда синестезия возникает не на одну, а на несколько групп (категорий) символов или явлений.

Существует синестезия «проецирующего типа», при которой синестет действительно видит или чувствует цвета, запахи и другие дополнительные качества как бы поверх предметов мира, воспринимаемого органами чувств. В противоположность этому типу выделяют тип «ассоциирующий», при котором у синестета субъективно возникают дополнительные качества в форме непроизвольного знания или в виде реакции на уровне стойких впечатлений, которые физически – то есть в виде проекций – никак не выражаются. Правда, такое деление весьма условно - часто можно обнаружить промежуточные варианты синестетического восприятия.

Например, какого цвета вентиль холодной воды? Вы наверняка ответите: «Синий». Ведь это знание сформировано вашим опытом: холодный кран чаще всего обозначают синим цветом. Но на самом-то деле цвет крана и температура не тождественны и никак не зависят друг от друга. У синестета тоже есть ощущения, что те или иные предметы, символы, звуки обладают какими-то качествами, которые в ощущении и в опыте других людей с ними не связаны. Но в отличие от вашего «синего крана», синестет не может точно вспомнить, что сформировало связи его ощущений.

В названии типов проявления синестезии традиционно принята формула «стимул-реакция». То есть, если вы слышите, что кто-то обладает «графемно-цветовой» синестезией, это значит, что он или она видит или чувствует изображение букв или цифр в цвете. Если вы сами воспринимаете музыку в виде закономерно и непроизвольно проявляющихся цветовых пятен, полос, волн, значит, вы – «музыкально-цветовой» синестет.

Термин «цветной слух», хотя и сохранился до наших дней, все же не совсем точен: он может обозначать цветовую реакцию как на музыку, так и на речь, а до определенного времени вообще был полным синонимом синестезии во всех без исключения её проявлениях - вероятно, по той лишь причине, что другие типы синестезии были мало изучены или совершенно неизвестны.
Есть и другие классификации типов синестезии. Например, мне кажется логичным разделять проявления синестезии на более базовые, чувственные (например, на звуки речи или эмоции) и более понятийные, «абстрактные» (например, на дни недели или цифры). Такое деление, по-моему, сосредоточивает внимание исследователя на механизмах вокруг непосредственной причины самого феномена синестезии: на первичной, предсознательной категоризации.

Синестезия переживается непроизвольно – то есть, помимо воли синестета. Однако большая часть синестетов может вызвать у себя синестетические ощущения путем припоминания тех понятий или явлений, которые у них обычно порождают синестезию. Сделать это без припоминания характерных понятий или явлений невозможно.

Чаще всего синестезией обладают, сколько себя помнят: с самого раннего детства. Вероятнее всего, развитие синестезии находится за временным порогом так называемой младенческой амнезии. Правда, некоторые синестеты утверждают, что могут непосредственно указать на момент своей жизни, когда впервые пережили синестетические ощущения. Я такой возможности не исключаю. Тем не менее, предполагаю, что запоминаются не самые первые синестетические ощущения, а, вероятнее всего, те, что произвели большее, чем обычно, впечатление. Другим, более сложным объяснением могло бы стать явление переноса, при котором, например, ребенок-синестет, воспринимающий отдельные звуки речи в цвете, при обучении чтению начинает «видеть» в цвете и написанные буквы - ведь каждая из них уже обладает для него «цветным» звучанием. Именно этот момент и запоминается как начало синестезии, по сути таковым не будучи.

Итак, если для ваших ощущений характерны приведенные выше описания, - то есть, они непроизвольны, постоянны, проявляются в виде «элементарных» качеств (всплесков цвета, объемов, фактур и т.д.) и вы не можете проследить, как и когда они у вас появились, то, скорее всего, вы - обладатель врожденной синестезии.

Почему появляется синестезия? Немного о теориях

Ученые всегда очень осторожны с выводами о сложных феноменах, каким является человеческий мозг в общем и непроизвольная синестезия в частности. Сегодня синестезию исследуют как бы «по частям», фрагментарно. Кто-то, выбрав одно конкретное проявление, пытается в нем разобраться подробнее. Кто-то исследует характер внимания и памяти у синестета. Кто-то изучает анатомию мозга и динамику нейронной активности. Кто-то – возможную склонность синестетов к образности мышления… Ситуация осложняется еще и тем, что в западной нейронауке сейчас нет общей теоретической базы - то есть, такой прагматической картины функций головного мозга и их физиологической основы, которую разделяло бы большинство исследователей.

Нейрофизиология, нейрохимия, биоэлектрическая активность, когнитивные стили, отдельные функции восприятия часто рассматриваются в вынужденной изоляции от целостной картины мозга (надо признаться, она пока не так ясна, как хотелось бы). Конечно, это облегчает исследование. Но в результате о синестезии накопилось огромное количество статистических и индивидуальных данных, которые чрезвычайно разрознены.

Да, появились оригинальные классификации и сопоставления, выяснились определенные строгие закономерности. Например, мы уже знаем, что у синестетов есть особый характер внимания - как бы «досознательный» - к тем явлениям, которые вызывают у них синестезию. У синестетов - немного иная анатомия мозга и кардинально иная его активация на синестетические «стимулы». Известно и то, что синестезия может иметь генетический характер, то есть передаваться по наследству. И многое-многое другое.

Тем не менее - а, может быть, именно поэтому! - общей теории синестезии (научно доказанного, универсального представления о ней) пока нет.

Однако существуют последовательные, непротиворечивые гипотетические описания, которые в науке называются «моделями».

На разных этапах исследования в зарубежной нейронауке с 1980-х (а в советской /российской нейрофизиологии - с 1950-х) годов выдвигались разные версии объяснения возможных синестетических механизмов. Одна из них заключалась в том, что у синестета в определенном участке головного мозга отростки нейронов, называемые «аксонами» - проводящие нервные пути - утрачивают (или недостаточно развивают) миелиновую оболочку. Из-за истонченного слоя миелиновой «изоляции» нейроны начинают непреднамеренно обмениваться электрическими возбуждениями, вызывая фантомные синестетические образы цветов, запахов и т.д. Другое популярное объяснение, до сих пор сохраняющее свою силу, состоит в том, что в мозге синестетов с раннего детства сохраняются определенные «нейронные мостики», способствующие связям между органами чувств (это – так называемая гипотеза «рудиментов синаптического прунинга»). Предположительно, такие связи в полной мере развиты у младенцев, воспринимающих мир как хаотичную картину, в которой цвета, звуки, прикосновения и «сигналы» других органов чувств перемешаны и слиты.

Однако обе эти гипотезы – неполной миелинизации и рудиментов прунинга – не завоевали всеобщей поддержки в научных кругах. Вероятнее всего, по причине того, что они не вполне соответствуют нашим представлениям о психологических особенностях синестетического переживания.

Дело в том, - и я говорил об этом раньше, - что синестетические переживания очень избирательны. Например, если синестет «видит» музыку или буквы, «слышит» определенные движения, то другие звуки или знаки на бумаге, а также движения иного характера не вызывают у него синестезии. Может ли младенец «сохранить» нейронные связи на буквы или музыку, если он должен сначала их увидеть и научиться распознавать? Подобным образом дело обстоит с неполной миелинизацией: даже если и существует локальный «разрыв сети» нейронов, то можем ли мы объяснить избирательную пропускаемость в нём нейронного заряда, не объясняя свойства всей сети? Иными словами: может ли разрыв «распознавать» музыку или буквы или даже быть «осведомленным» о днях недели? Наивное предположение!

Чтобы избавиться от таких противоречий, было выдвинуто еще одно предложение о нейронной основе синестетических связей - на частном примере графемно-цветовой синестезии (окрашивание цифр или букв). Пока именно это объяснение – самая распространенная версия нейробиологической модели синестезии. Согласно ей, между двумя смежными зонами коры головного мозга, «отвечающих» за цвет и буквы (или цифры), происходит перекрестная активация («кросс-активация»). При этом «цветовая зона» функционально подчиняется работе «буквенно-цифровой» области - либо посредством сохранившихся «младенческих мостиков», либо на основе неправильного или отсутствующего подавления работы «цветовой зоны» (за счет выброса особых химических агентов-нейротрансмиттеров, при помощи которых нейроны «общаются» между собой на «коротких и длинных дистанциях»).

Основная черта такого понимания механизмов синестезии - локализация функции, то есть нахождение наблюдаемой функции в конкретной области мозга. При этом синестезия возникает из-за того, что зона распознавания букв или цифр в коре головного мозга предположительно связана с зоной различения цветов, а сама область связи расположена где-то посередине: в веретенообразной извилине.

Заметим также, что, согласно модели «кросс-активации», синестезия - это врожденное сенсорное явление, вызванное мутацией определенных генов. Именно эта мутация и вызывает необычную совместную активность указанных областей мозга. В качестве доказательств исследователи обращают внимание на то, что, во-первых, в мозге графемно-цветовых синестетов, в зоне связи, увеличен объем белого вещества (то есть количество аксонов). Во-вторых, в специально разработанных тестах поиск определенных букв или цифр синестет выполняет гораздо быстрее, чем не-синестет. В-третьих, функциональная магнитно-резонансная томография (МРТ) выявляет высокую активность обмена веществ в указанной зоне.

Большое упущение такого понимания синестезии – в том, что оно игнорирует, по меньшей мере, три факта.

Во-первых, надо иметь в виду, что, как я уже говорил, синестетические ощущения строго избирательны. Во-вторых, многие типы проявления синестезии должны включать в себя зоны, находящиеся друг от друга на огромном расстоянии. И, в-третьих, эта модель не учитывает особую символическую роль вызывающих синестезию стимулов - таких, как музыка, буквы, имена и другие сложные явления человеческой культуры. Эти сложные явления становятся возможными благодаря одновременной работе многих структур мозга, а не отдельных его областей исключительно в коре больших полушарий.

В качестве попытки выработать альтернативную модель и сократить теоретические пробелы теории кросс-активаций мной была предложена интегративная нейрофеноменологическая парадигма исследования синестезии.

Этот подход в самом широком смысле включает в себя непротиворечивое комплексное изучение как влияний среды, так и возможной генетической предрасположенности, как когнитивные (мыслительные), так и сенсорные особенности, как субъективное переживание, так и объективные проявления феномена синестезии. Результатом стала модель, получившая название «Осциляционно-Резонансного Соответствия» или ОРС. Согласно этой модели, синестезия – это непроизвольное сенсорное проявление особой нейрокогнитивной стратегии.
Очень упрощенно такую стратегию можно описать как избыточную или чрезмерную реакцию на стимулы определенного рода. Особенность этих стимулов- в том, что для их «обработки» необходимо одновременное совмещение двух навыков: индивидуального выделения из определенной группы (например, распознавание конкретной буквы как таковой) и включения в значимую последовательность (слова, предложения и т.д.). Применения навыков использования систем условных знаков (языка, музыки и т.д.) всегда индивидуальны и ситуационны, то есть носят принципиально открытый характер. Именно эта «открытость» порождает у синестета особое отношение к ним - как бы напряженное ожидание того, что последовательность (звуков, букв, имен, дней недели) может заключать в себе новые и новые элементы и смыслы.
Здесь нужно заметить, что речь идет о ребенке, который не знает заранее, сколько дней в неделе или букв в алфавите и что их комбинация может обозначать при каждом последующем использовании. Такое ожидание и порождает избыточность реакции.

Структуры мозга (базальные ганглии), посредством которых реализуется двойной навык «узнавания-включения», анатомически сопряжены с другой структурой – таламусом, который придаёт переживаниям сенсорное качество. Поэтому таламус принимает эту избыточную реакцию на себя - а целостная система мозга интерпретирует это как дополнительное ощущение, которое соответствует тем или иным «сигналам», исходящим извне от органов чувств. Происходит это не посредством линейных синаптических разрядов отдельных нейронов, а совокупным резонансным захватом - как бы «общей волной» - одних больших скоплений нейронов, распределенных по многим зонам мозга, другими нейронными группами.

Объясним еще проще. Можно сказать, что те структуры мозга, которые отвечают за узнавание элементов (букв, цифр, прикосновений, звуков) и включение их в единое целое, - то есть категорию, - настолько «перевозбуждаются», что передают напряжение обратно «вглубь» мозга, где находятся структуры, отвечающие за восприятие более элементарных качеств, таких как цвет, вкус, запах и т.п. Таким образом, в восприятие, например, буквы включается больше структур, чем действительно необходимо - и возникает необычная связь буквы с цветом, вкусом или ощущением объема. Как «чувственное эхо» сложнейшего символического мышления.
Каждый элемент этой модели еще требует тщательного подтверждения. Но уже сейчас можно сказать, что ни одно из её положений не противоречит наблюдаемым фактам о синестезии и общим представлениям о работе головного мозга. Более того: гипотетические основы нейродинамики синестезии (получившие название «синестетический фактор», по А. Лурия), выделяемые в модели ОРС, включают в себя большинство известных сегодня типов синестетического переживания. А выделенная в ней общая характеристика стимулов избавляет от грубого понимания взаимодействия наследственности и среды при развитии нейронной активности как основы соответствующих когнитивных навыков.

Синестезия: норма или патология?

Синестезия - хотя и чрезвычайно необычное, но довольно распространенное явление. По мнению некоторых исследователей, максимальное количество синестетов – 4 процента. Это значит, что из ста человек среди нас четверо – каждый двадцать пятый - могут обладать синестезией в той или иной форме. Я сам считаю данную статистику немного завышенной из-за того, что метод и место её сбора были выбраны не совсем адекватно (музей крупнейшего города). Более реалистичной кажется цифра в 0,05%. Тем не менее, цифры даже при такой выборке говорят отнюдь не в пользу огульного и стереотипного заключения энтузиастов от медицины. Кроме того, я уверен, что к расходам по медицинским страховкам, отчетности в районных поликлиниках или больничным листам синестезия не имеет ни малейшего отношения.

Конечно, нам хочется, чтобы все вокруг думали и чувствовали одинаково. Как все «нормальные» люди. Поэтому даже в крупных изданиях иногда встречаются мелкие вспышки психологической дискриминации в виде вариаций фразы «страдать синдромом синестезии». Но поскольку такие пассажи никак не обоснованы и большое количество фактов свидетельствует об обратном, пишется это не более, чем по неведенью.

Ответ на вопрос о патологии можно дать, по крайней мере, с двух позиций: с точки зрения научных выводов и на основании здравого смысла. В случае синестезии эти перспективы практически совпадают.

Синестезия может быть симптомом неврологического расстройства, но сама по себе она - не патология. Сравните это с математическими способностями и навыками счета: их наличие, отсутствие или гипертрофированные проявления могут, наряду с другими признаками, служить сигналами особого развития. Но их сильно неравномерное распределение среди людей разных профессий и складов ума - не причина для того, чтобы выставить диагноз всем математикам. Подчеркну, что синестезия отсутствует как в списке недугов, перечисленных в последнем издании Международной Классификации Болезней (МКБ-10), так и в Руководстве по Диагностике и Статистике Психических Расстройств (DSM-IV) - в отличие от клаустрофобии, обострения аппендицита, язвы желудка или банальной депрессии.

В истории нет свидетельств того, чтобы писатель Владимир Набоков, физик Ричард Фейнман, композиторы Ференц Лист, Ян Сибелиус и Оливье Мессиан жаловались на свои необычные ощущения или обращались по их поводу за медицинской помощью. Швейцарский психиатр Ойген Блёйлер, обогативший свою науку, а заодно и все мировое сообщество, понятиями «аутизм» и «шизофрения», обладал графемно-цветовой синестезией. Однако он никогда не ставил особенности собственного восприятия – которые он сам называл вторичными ощущениями - в один ряд с основными объектами своих исследований.

Распространенность синестетических реакций, их разнообразие и связанные с ними индивидуальные проявления таких познавательных способностей, как память, образность представлений, ощущение и воображение, дают полное основание называть синестезию еще недостаточно изученным задатком, который проявляется в очень раннем возрасте. Глубокое и планомерное исследование этого задатка поможет пролить свет на наше понимание связи абстрактного мышления и чувственной сферы.

Как и кто изучает синестезию?

Синестезию в мире изучают около сотни психологов и нейрофизиологов и несметное множество специалистов в лингвистике, дизайне, литературоведении, искусствоведении, а также ученых других областей. Каждый выбирает свою перспективу и охват явления и, применяя присущие его науке или направлению методы, пытается понять результат синестетических впечатлений, способ оформления произведения искусства, чувственную образность писателя или поэта, восприятие сочетаний цвета, освещения и объема и тому подобные явления. Это может относиться - или совершенно не относиться - к тому, что в психологии получило наименование «синестезии».

Безусловно, путаница от такого слепого заимствования терминов и «перекрестного опыления» наук и практик только усиливается. Часто под синестезией понимаются разного рода свободные межчувственные аналогии. Однако такого рода переживания очень сложны, потому что зависят от личностных факторов (стиля мышления, предыдущего опыта, ведущего чувства и т.д.), от текущей ситуаций и приемлемости решений, образа мира, от физического состояния человека в тот самый уникальный момент создания образа или метафоры. Но главное: такого рода метафоры по самой своей сути основаны на спонтанном и свободном познании мира, создании новых связей и отношений в каждый момент времени, а их результаты каждый раз воплощаются в разных (!) образах. Насколько межчувственные метафорические сопоставления похожи на постоянство и непроизвольность физически конкретных синестетических реакций – должно быть темой не одной работы тех, кто берет на себя смелость непосредственно сопоставлять или, наоборот, опровергать сходство между этими явлениями. Надеюсь, что некоторые из них именно этим сейчас и занимаются.

В частности, психологи и ученые в когнитивных науках, как и при работе с другими явлениями познавательной активности человека, исследуют синестезию несколькими способами: и психологическими, и инструментальными. Как и стоило ожидать, они используют методы наблюдения и интервью, анкетирования и разные, общие и индивидуально построенные, тесты, главные из которых - тесты на последовательность и постоянство, сериальный поиск (картинка с пятерками и двойками, например), тест Струпа с индивидуально (не)сочетающимися цветами, буквами или звуками, и другие методы исследования, относящиеся к особенностям проявления памяти, внимания, сенсорной сферы, образности и т.д.

Основная цель при исследовании синестезии - поиск механизмов нервной системы человека, которые лежат в основе синестетических особенностей восприятия. Для этого ученым приходится сначала дробить одну большую цель на несколько ближайших задач и подзадач. Например, научиться определять, действительно ли человек обладает синестезией по внешним признакам, проявляющимся при психологическом тестировании. Сравнив результаты выполнения определенного задания у синестета и не-синестета, исследователь должен научиться делать объективные заключения. В идеальном случае - даже вне зависимости от самоотчета тестируемого.

Такое исследование помогает быстрее и точнее определить последующие шаги. А поскольку оборудование физиологического изучения часто дорого стоит или по каким-то причинам недоступно, этот этап может оказаться первым и единственным.

Однако не стоит думать, что психологические и нейрофизиологические тесты универсальны и всемогущи. Вполне вероятно, что непосредственно под ваше проявление синестезии тест еще просто не создан или особенности вашего восприятия существующими способами подтверждения не улавливаются. Все зависит от того, насколько правильно вы опишете свой тип синестезии и насколько точно исследователь подберет или создаст для вас индивидуальный тест.

В качестве примера использования средств нейровизуализации (получения изображения структуры и работы мозга в виде снимков или особым способом фиксируемых электромагнитных волн) можно назвать практически все доступные сегодня технологии получения данных. Начав в середине 80-х прошлого столетия с позитронно-эмиссионной и компьютерной томографии (Ричард Сайтовик), исследователи перешли к более современным методам – таким, как магнитоэнцефалография (МЭГ), деффузионная трактография головного мозга (ДТВ). Конечно, они использовали и используют электроэнцефалографию (ЭЭГ) и магнитно-резонансную томографию (МРТ). У каждого из этих средств - свои ограничения и возможности. ЭЭГ и МЭГ дают хорошее фиксирование реакций мозга по времени, но уступают МРТ в четкости и доступности в виде фотографического трехмерного изображения. Поэтому, если возможно, в исследованиях синестезии средства получения данных для надежности комбинируют, а открытия, сделанные с их помощью, сопоставляют и используют для уточнения и выдвижениях новых гипотез.

Надо иметь в виду, что наше научное знание о феномене синестезии основывается на обобщениях и уже только поэтому сильно ограничено. Оно, скорее, должно считаться формой коллективного опыта, а не вторжением в личную жизнь, формулу которой вряд ли можно вычислить и поместить в рамочку. Желанием знать о себе больше (или меньше) мы творим содержание своей жизни. Чужой опыт - лишь отдаленная аналогия. Необходимо еще раз заметить: синестезия - явление комплексное, относящееся к ряду вопросов о субъективности и сознании в их принципиально постоянном развитии. Наверное, банально будет повторять, что само наличие таких вопросов - одновременно и результат предыдущих решений, и мотив следующих этапов самопознания. Моя позиция здесь заключается в том, что невыясненность такого рода - не повод для отчаяния, мистификаций или конфликтов. В открытости таких вопросов мы находим условие жизненного творчества, индивидуальности и непредопределенного выбора. Доля неопределенности делает ситуацию реальной и наполненной переживаниями.

Исследования синестезии неизбежно приведут к новым открытиям. Но они подведут нас и к новым границам и "загадкам" в сфере чувственного и символического, в которых каждый снова сможет найти и собственное уютно-влекущее постоянство, и собственную творческую неопределенность.

Как определить, есть ли у вас синестезия?

Есть много разновидностей синестезии, задокументированных исследователями: что-то около 70. По моим наблюдениям, у каждой разновидности может быть еще несколько подтипов проявления, так как коллеги-ученые для удобства или по неведенью применяют недостаточно четкие основы для классификаций. Тем не менее, если у вас более или менее распространенная форма синестезии, то для неё наверняка уже существует особый тест, даже не один (смотри выше о способах исследования синестезии). Однако мы продолжаем открывать новые разновидности и новые основы для группировки их проявлений. Так, недавно были открыты звуковая синестезия на движение и цветовая синестезия на стили плавания (!!). Впрочем, если понимать синестезию не как межчувственную связь, а как связь мышления и чувств, основанную на предсознательной классификации, то эти открытия – продолжение такой логики исследования.

Синестетические особенности своего восприятия человек часто открывает случайно. Долго считая синестезию общим для всех людей переживанием, он вдруг в разговоре, при просмотре телепередачи или других материалов СМИ делает вывод о своей оригинальности. При этом не стоит путать оригинальность личности как таковой и нашего субъективного мира в частности с непроизвольностью синестетических реакций. Ведь синестезия – это не ассоциации: синестет часто сам не знает, что стоит за каждой связью, а связи эти имеют совершенно особый характер. Например, у синестета, у которого имена окрашиваются в определенный цвет вне зависимости от буквенного состава (имя Александр – коричневое, а Алексей – белое и т.д.), совершенно новые и даже экзотические для нашей культуры имена, такие как Готтлиб или Бертран, приобретут определенный цвет, непредсказуемый даже для самого синестета. В чем же здесь, скажите, ассоциация? С чем именно и по какой причине?

Поэтому под синестезией – с целью её выявления и выделения из ряда других явлений – понимают не просто чувственную связь, а избыточную, такую, которая как бы дублирует сенсорную активность и имеет очень строгую систематичность, закономерность и непроизвольность. Синестезия практически не меняется со временем. Синестетические ощущения возникают, даже если вы не обращаете на них внимания. Как правило, они весьма упорядочены, то есть, избирательно проявляются на какие-то особые группы звуков, букв, понятий, названий. Чтобы четче в себе разобраться, можно сравнить свои ощущения с ощущениями знакомых и друзей, покопаться в доступной литературе и, конечно, пройти анкетирование (анкета помещена на нашем сайте).

В чем значение синестезии?

Моё тесное и дружеское общение не с одним десятком синестетов открыло для меня удивительный факт: значение синестезии для самого синестета может варьироваться от совершенного к ней равнодушия до экзальтированного преклонения перед нею. Все это зависит от личных свойств, мировоззрения и опыта. Так, наверное, и должно быть. Чем меньше изучено явление, тем большим количеством личных интерпретаций насыщается его понимание.

Синестезия может быть основным свойством восприятия, вокруг которого разворачивается внутренний мир синестета, его творчество и отношение с другими людьми. Иногда происходит и обратное: синестезия может избегаться, скрываться и служить причиной комплексов, чувства неполноценности или сомнения в своей «адекватности». И в том, и в другом случае важно наличие образовательных материалов, совместного общения, умение понимать свои уникальные свойства, не только и не столько синестетические, но и те, что проявляются в сопоставлении всех личных качеств, видение себя целостно, в развитии, в отношении с другими. Тогда синестезия не приобретает флёр загадочного дара, не становится назойливым балластом или никчемной диковинкой, а предстаёт как индивидуальная особенность восприятия, значимое умение и черта, способная гармонично развиваться.

Феномен синестезии важен также и для культуры и искусства. Это весьма разработанная тема, и я могу лишь поверхностно пересказать самые общие её моменты, не претендуя на полноту понимания.

В первую очередь, синестезия как способ творчества или, точнее, как мировоззрение очень распространена в произведениях романтизма и символизма. Она даёт основу для формальных методов абстракционизма и оказывается эффектом, на который рассчитаны технические решения некоторых современных мультимедийных работ. Вероятно, обращение к межчувственным связям возвращает произведению полноту ощущений, избавляя его от приевшейся одномерности и «накатанности» практики самовыражения, которые появляются у жанра или направления из-за повторений на предыдущих этапах развития искусства.

Любое произведение претендует на построение целостного мира – то есть, в той или иной степени синестетично. Поэтому, на мой взгляд, важно понять саму причину декларации художником своих произведений как синестетических или межчувственных. Для романтиков это мог быть программный шаг, обозначающий разрыв с чопорностью эпохи классицизма и проявившийся в волне экспериментов с чувственностью на фоне протестов против доминировавшего в познании мира рационализма. В свою очередь, если бы не синестетические манифесты Кандинского, абстракционизм быстрее исчерпал бы средства, доступные зрению и полотну. В данном случае синестезия способствовала установлению совершенно новых связей между субъективным переживанием и его отображением - обновляемой символике отвлеченных форм и цвета. Для художников мультимедиа важна претензия на полнокровность творимого ими виртуального пространства и попытка вырваться посредством включения иных, помимо зрения, чувств из пикселированного мира без теней и гравитации.

Другое важное значение синестезии в культуре – и в данном случае я говорю о феномене непроизвольной синестезии – опыт мистического откровения. Вероятнее всего, первые сообщения о синестезии воспринимались именно так. Если вдуматься в то, что некоторые проявления синестезии сходны с описанием «аур» и «испускания энергий», что до массового распространения письменности подавляющее число книг имело религиозный характер, а музыка сопровождала в основном культовые действа или была относительной редкостью, то синестезия могла восприниматься как физическое подтверждение существование иного мира и приближенности некоторых людей к священным источникам и действам, то есть - к знанию чего-то, недоступного другим.

В рамках научных исследований психики человека значение синестезии, на мой взгляд, ни в зарубежной, ни в российской психологии еще не было оценено по достоинству. Дело в том, что исследователи чаще обращают внимание на более видимую, проявляющуюся сторону синестезии: окрашивание музыки, визуализацию последовательности числовых рядов или единиц времяисчисления. Конечно, эти проявления очень важны, однако не только как факт, но и как возможность человеческого разума – случайная или закономерная. Впрочем, еще важнее попытаться понять условие и основу её возникновения в контексте целостного, системного понимания нервной системы человека.

На мой взгляд (я здесь сильно упрощу свою позицию), исследование синестезии может пролить свет не только на частные вопросы об особенностях памяти, внимания или восприятия человека, но и, учитывая, с одной стороны, символический характер синестезии, а с другой – её слитность с бессознательными механизмами психики, способствовать нашему пониманию таких собственно человеческих проявлений, как символизация, абстрактное мышление, связь мышления и ощущений, их закономерное взаимодействие. То есть, исследование синестезии может, по существу, приоткрыть некоторые стороны баланса между свободой и детерминированностью, который позволяет нам избавляться от средовой зависимости, но тем не менее держит человека в адаптивном напряжении и не позволяет окончательно оторваться от насущной реальности.

Синестетические механизмы делают символ, знак и абстрактные понятия индивидуально значимыми и одновременно - физически реальными и универсальными, как бы погруженными в физиологию и приобретающими тем самым самодостаточность. Программой-максимум в исследовании синестезии, по-моему, должно стать именно такое определение и выявление синестетических основ человеческого сознания.

Является ли синестезия творчеством?

Ответ на этот вопрос больше зависит от того, что вы определяете как творчество, чем от самого явления синестезии. Чаще всего творчеством называют нечто оригинальное, новое и, главное, полезное. Это очень субъективные оценки, - как, собственно, и само творчество. Если синестет просто излагает свои ощущения на холсте или в музыке без переосмысления или напряженности – ценность этого, конечно, сомнительна. Такой формальный подход ценен для обогащения средств искусства или дизайна и часто доминирует в консервативные периоды. Есть и обратные примеры, когда синестезия играет роль проводника новых смыслов.

Владимир Набоков, по мнению некоторых исследователей, отталкиваясь от собственной непроизвольной синестезии, буквально наполнял свои произведения новой органикой, оригинальными связями чувств, создавал подобие чувственного монтажа. Таким же примером обращения синестезии непроизвольной в синестезию творческую было творчество колоколиста Константина Сараджева: он воспринимал более полутора тысяч оттенков цветов в одной октаве и использовал это обостренное ощущение для исследования колокольного звона и создания колокольных симфоний.

Из современных нам художников-синестетов, оригинально применяющих свою непроизвольную синестезию, можно вспомнить Марсию Смайлак (о ней есть материал на нашем сайте). В её импрессионистских фотографиях зафиксированы моменты, насыщенные синестетическим впечатлением – звуком. Не менее увлекательно читать тексты Марсии, в которых она в полу-медитативной форме доносит до нас моменты метаморфозы своего переживания.

Однако непроизвольную синестезию можно - с некоторыми оговорками - считать творческим явлением и с более конкретной точки зрения. Дело в том, что синестезия, хотя и появляется спонтанно и без согласия самого синестета в очень раннем возрасте, может служить особой стратегией, оригинальным способом выделения каких-то явлений внешнего мира: букв, музыки, имен людей и т.д. Можно упрощенно сказать, что синестезия – это чувственное творчество ребенка-синестета, которое оказывается для него очень даже полезным. Тут налицо все три качества творческого акта. Предостережением может служить только то, что постоянное применение определенной находки без внесения новизны и творения смыслов стирает с неё лоск и силу впечатлений. Так что, творчество синестезия или нет - судить вам самим. В любом случае, дабы не обесценивать ни синестезию, ни творческий акт, знака полного равенства с легкостью ставить между ними не стоит.

Как можно использовать синестезию?

Тысячью разных способов. В силу того, что синестезия способствует восприятию сложных и системных понятий как бы в терминах более простых ощущений (вспомните: мы легче запоминаем линии метро по их цвету, чем по названию и месту на схеме), самыми естественными и насущными способами будет, пожалуй, более легкое запоминание номеров телефонов и имен людей (у графемно-цветовых синестетов), мелодий и тональностей (у людей с цветным музыкальным слухом), дат событий (при синестезии с окрашенными или локализованными последовательностями). Люди, воспринимающие в цвете написанные слова, гораздо легче обнаруживают в них неточности орфографии – по неправильной окраске, выдающей ошибку. Но это только результат способностей, а как, где и с какой личной осмысленностью его использовать – дело самого синестета.

Многих синестетов привлекает творчество, так или иначе связанное с их формой проявления синестезии: музыкой, живописью и даже кулинарным искусством. Пристальное внимание к цвету, образность мышления, острое восприятие музыки (иногда сочетающееся с абсолютным слухом), память на форму и фактурность часто приводят синестетов к занятию фотографией, живописью, дизайном, музыкой. Однако как бы вы ни воспринимали свою синестезию: как случайность, диковинку или дар – чтобы стать основой творческого действия, она всегда будет нуждаться в развитии, переосмыслении и новых формах приложения.

Среди выбираемых синестетами профессий значительное место занимает и психология, а в зарубежных странах роль исследователя-нейрофизиолога и испытуемого-синестета также часто совмещается в одном лице. Лоренс Маркс, один из самых опытных нейрофизиологов, посвятивший более 40 лет изучению синестезии, сам не будучи синестетом, в интервью для нашего сайта высказал мысль, что у такого совмещения могут быть как плюсы, так и минусы.

Так как наши исследования находятся уже отнюдь не на начальном этапе, хотелось бы надеяться, что отрицательные моменты - субъективная интерпретация, излишняя оценочность или чрезмерное обобщение - остались позади. Но это не означает, что в психологии или нейрофизиологии достаточно синестетов-ученых. Их, по-моему, должно быть гораздо больше. Кому, как не им, следовать призыву Сократа в сфере познания синестезии?

Все мы «синестеты»?

Все люди обладают памятью, но это не даёт оснований называть нас всех «мнемонистами». Термин для того и существует, чтобы выделять людей с особым качеством восприятия. Элитарности в этом не больше, чем в профессии математика, использующего особенности и способности своего ума в определенных познавательных и созидательных целях.

Терминологическая путаница, однако, иногда заходит еще дальше и приводит к смешению двух явлений: непроизвольной синестезии и межчувственного образного мышления, связь которых, хотя субъективно и кажется очевидной, объективно и аналитически пока не доказана. Обратная сторона такого упрощения - страстные попытки причислить к синестетам знаменитых личностей из сферы искусства и науки. Обладали или не обладали синестезией Василий Кандинский, Оливье Мессиан и Ричард Фейнман– тема отдельной статьи. Однако (разные) ответы на этот вопрос ничуть не приблизят нас к пониманию самой сути явления: ведь среди синестетов встречаются люди, посвящающие свою жизнь не только и не столько творчеству, а среди самых выдающихся художников, композиторов или физиков было все же не так много синестетов.

Тем не менее, каждый из нас испытывал то, что можно было бы назвать «синестетическим инсайтом»: кратковременное, мимолетное переживание, при котором захвативший наше внимание образ или ситуация вызывают у нас новое, необъяснимое переживание. Например, после просмотра грустного и мрачного кинофильма можно действительно ощущать гнетущее физическое состояние, а после просмотра комедий – настоящую легкость и раскованность.

Дело в том, что, вероятно, смысл фильма оказался для нас настолько значимым, что вызвал не только эмоциональную реакцию, но и буквально захватил нас физически, так сказать, «захлестнул» наши чувства. Вероятно, именно это переживают люди творческого склада при погружении в вопросы о смысле той или иной ситуации и, будучи вовлеченными в неё буквально всем своим существом, переживают её так эмоционально, что это вызывает в них новые ощущения, для которых они подбирают оригинальный образ. Какой это будет образ – зрительный, телесный, слуховой и т.д., иными словами, какую сферу ощущений заполнит «чувственная проекция» – зависит в равной степени как от особенностей и предпочтений самого поэта или художника, так и от принятых в его культурной среде способов переживания и выражения: запахи утра – в игривой мелодии, признание в любви – в танце, звуки музыки – в цвете. Ситуация поэта в таком случае чрезвычайно похожа на ситуацию ребенка-синестета, пытающегося осмыслить пока еще малопонятные для него значения при помощи доступных ему врожденных возможностей организма.

С другой стороны – со стороны системы образования и воспитания как за рубежом, так и у нас в стране – призывы «развивать синестетические способности» стали звучать тогда, когда теоретики образования с ужасом стали обнаруживать, что тела большинства взращиваемых ими детей анатомически стали повторять форму стула и парты, а интеллект – школьной доски с формулами в столбик. Однако то, что было великолепным начинанием, постепенно превратилось в еще один шаблон и «параграф в методичке». В этом контексте так называемое «развитие синестезии» часто сводится к навязыванию определенных средств выражения, весьма предсказуемых для нашей культуры (музыки и рисунка), с обязательным поиском изобразительных связей между ними. При этом, как правило, не ставится цель научить ребенка свободному владению всей палитрой, пластикой чувственности, логикой движения и гаммой мышления – от прикосновений к бьющемуся сердцу товарища до вкуса снега и чувства невесомости – всему, из чего складывается интеллектуальный потенциал в его личностно значимом спонтанном проявлении и в широком, неограниченном смысле этого понятия.
Стоит ли в таком случае говорить о синестезии как образовательной задаче? Думаю, стоит – если, конечно, это не очередное формально-теоретическое покушение на творческое развитие ребенка, в котором интеллектуальные и чувственные границы, как мне кажется, должны не навязываться извне, а отыскиваться или создаваться ребенком самостоятельно с чуткой и очень осторожной помощью взрослого.

Кто был известным синестетом?

До определенного момента в прошлом, - и это еще раз демонстрирует тесную взаимную связь науки и повседневного понимания - до тех пор, пока в языке отсутствовали строго закрепленные термины и интерес к сфере восприятия был более размыт, чем сегодня, трудно говорить о биографических и автобиографических работах, включающих описание переживаний межчувственных ассоциаций. Тем не менее, например, по результатам моего собственного, весьма беглого знакомства со статьями и воспоминаниями Н.А. Римского-Корсакова, а также судя по анализу работ композитора, выполненному психологом П. Поповым и опубликованному им в журнале «Психологическое обозрение» (№ 1, 1917), можно сделать осторожное заключение: Николай Андреевич действительно обладал «цветным слухом» на звуковысотность звучащих нот.

Обратным примером поспешного зачисления в ряды синестетов служит миф о синестетических способностях Василия Кандинского и Александра Скрябина. Про творчество автора «Прометея» уже много сказано научно-творческим коллективом проф. Б.М. Галеева, к работам которого я бы очень рекомендовал обратиться заинтересованному читателю. Мои изыскания, в основном чтение первоисточников: «О духовном в искусстве» и «Точка и линия на плоскости» - привели меня к сходным выводам об отсутствии «непроизвольной» эксплицитной синестезии у основателя абстрактной живописи В. Кандинского. То богатство переходов между различными «чистыми» образами, принадлежащими разным сферам чувственности, к которым обращается Кандинский, их замысловатая, интеллектуальная нагруженность говорят скорее о нескончаемой чувственно-символической фантазии художника, чем о наличии у него постоянных соответствий, известных сегодня под термином «синестезия». Еще более веский аргумент против заблуждений о Кандинском-синестете: в одной из своих работ художник прямо говорит о том, что ему знаком случай непроизвольной синестезии, однако мы не найдём у Кандинского ни признаний, ни даже намеков на то, что такая особенность восприятия есть у него самого.

Непроизвольной синестезией , вероятнее всего, обладали физик Ричард Фейнман и философ Людвиг Витгенштейн, писатель Владимир Набоков, композиторы Ференц Лист, Дьёрдь Лигети, Оливье Мессиан, Ян Сибелиус, теоретик и музыкант Константин Сараджев, джазист Дюк Элингтон. Явно обладают ею и некоторые исполнители современной поп-сцены (Билли Джоэл, Тори Амос, Lаdy Gaga). Конечно, о наличии синестезии можно уверенно говорить только после серии тестов. Однако уже то, что у нас есть некоторые систематические описания, совпадающие с нашим пониманием синестезии на настоящий момент, делает синестетические особенности не просто фактом биографии или результатом воображения этих композиторов и исполнителей, но неотъемлемой, хотя и в разной мере, частью их творчества, роль которой требует дальнейшего всестороннего исследования.

Можно ли избавиться от синестезии?

Синестезия – это непроизвольная реакция, практически не поддающаяся изменению по желанию и волевым усилием. В некоторых формах проявления синестетические реакции могут видоизменяться в зависимости от того, обращается ли на них внимание, от общего эмоционального состояния, от ожидаемости или неожиданности синестезируемого стимула.

Очень редко, но синестет может испытывать некоторую «сенсорную перегрузку». В таких случаях, как и в схожих ситуациях, встречающихся у не-синестетов при усталости от болезненно яркого света или при нестерпимо громкой музыке, навязчивых шумах или утомительных позах, естественным выходом становится избегание чрезмерного столкновения с провоцирующими стимулами. Но даже после таких ситуаций речь об «избавлении от синестезии» в большинстве случаев заходит лишь гипотетически, из любопытства или игры с возможными вариантами иного существования и иной формы восприятия.

Подчеркну еще раз: развитие синестезии тесно связано с возрастом и берет начало, по-видимому, в очень раннем детстве. Возможно даже, что некоторые формы – «на музыку» или «на звуки речи» или «на эмоции» - могут появляться до рождения, еще в утробе матери.

Исчезновение синестезии - тоже не столь редкое явление. Чаще всего это происходит в переходный период и, предположительно, связано с глобальными изменениями функций организма и, в частности, нервной системы. Достоверно известно, что временное исчезновение синестезии может вызвать долговременный и интенсивный стресс. Кроме того, синестетические реакции могут несколько затухать или ослабевать с возрастом, но какие-то закономерности здесь проследить пока трудно.

У синестетов, чья основная деятельность - работа, творчество, учеба - охватывает сферу переживаний, вызывающих синестезию, по моим наблюдениям, частичное исчезновение реакций происходит реже, чем, например, общее притупление ощущений. Если же синестет по роду деятельности и характеру личных интересов подолгу не обращает внимание на синестезию или вообще не сталкивается с провоцирующими стимулами, то некоторые из них могут навсегда утратить для него синестетические свойства. Например, таким образом из группы букв, вызывающих синестезию, могут выпасть некоторые согласные.

Из истории исследований синестезии мне известны два случая, когда особой магнитной стимуляцией (TMS) определенных зон головного мозга у синестетов удавалось временно нарушить синестетические реакции, и один эксперимент, в котором исследователи вызывали у испытуемых несинестетов реакции, подобные синестетическим. Однако при всей описанной динамике развития и исчезновения синестезии не было ни единого случая, когда исследователям удалось бы надолго нарушить синестезию или подавить её навсегда.

Что такое «искусственно вызванная» cинестезия (синестезия и медитация, гипноз, наркотики, физические нагрузки)?

В научной и околонаучной литературе можно обнаружить множество работ и бытовых свидетельств о переживании состояний, подобных ранней непроизвольной синестезии. К изменению общеинтеллектуального восприятия мира в измененных состояниях сознания (ИСС), в результате которого трансформируется и чувственная (сенсорная) интеграция, может вести принятие некоторых психотропов, медитация, гипноз, гипнагогические состояния (переход ко сну), физические нагрузки и внешние влияния. Вопрос о сходстве постоянной непроизвольной синестезии и синестезий, порождаемых внешними факторами или ИСС, должен оставаться открытым в силу, как минимум, трех вопросов.

Во-первых, насколько избирательная реакция синестезии непроизвольного характера, выделяющая, например, только цифры или исключительно дни недели или имена, похожа в субъективном опыте на ИСС-синестезию, при которой «смешиваются» и смещаются границы всех органов чувств и сенсорных систем? Во-вторых, не является ли само постоянство непроизвольных синестетических реакций и их узкая избирательность (в отличие от общего характера ИСС-синестезий) непосредственно главным, определяющим фактором ранней синестезии? В-третьих, о чем свидетельствуют сами синестеты, имевшие опыт употребления психотропных веществ или практиковавшие медитацию или гипноз, сопоставляя свои постоянные реакции с временно спровоцированными ощущениями?

В настоящее время можно утверждать только то, что между постоянной синестезией и ИСС-синестезией есть несколько количественных различий: уровень интеграции, время протекания и интенсивность вовлечения субъективного опыта и др. Именно эти отличия, скорее всего, - решающие. У специфического, избирательного характера постоянной синестезии и у глобального, но временного характера ИСС-синестезий - разные системные основания в работе головного мозга.

Можно ли научиться синестезии?

Хотелось бы надеяться, что, ознакомившись со столь обширным и подробным описанием синестезии, читатель сможет самостоятельно ответить не только на этот вопрос, но и на многие другие, оставшиеся за рамками нашей статьи. Добавлю лишь, что попытки имитировать развитие синестетических реакций путем закрепления ассоциаций предпринимались в научной практике с начала прошлого века не раз, но ни одна не привела к сколь бы то ни было подтвержденным положительным результатам.

Неудачи в понимании, разноголосица интерпретаций и невозможность имитировать проявления синестезии не раз вызывали со стороны серьезных и не очень умов вполне предсказуемые и – увы! – банальные обвинения в фальсификации и надуманности, приводили к необоснованным выводам о медиумических способностях синестетов, либо, наоборот, давали повод приписывать синестезии статус патологической иллюзии. И несмотря на то, что сейчас уже получены доказательства о психологической и физиологической реальности феномена синестезии и есть даже возможность указать на её общую когнитивную природу, ответы на очень многие вопросы остаются пока на уровне гипотез и интуитивных идей. Эти идеи требуют экспериментальных проверок и даже, возможно, новых скоординировано междисциплинарных методов и инструментов исследования.

Такая открытость, неразрешенность и, время от времени, острая дискуссионность указывает на то, что синестезия - уникальнейший феномен, бросающий вызов традиционным представлениям, - например, о делении психической сферы человека на мышление, восприятие и ощущение. Можно быть уверенным, что значимость содержания ответа на вопрос «Что такое синестезия?» окажется гораздо большей, чем та, что была заложена в его изначальной постановке.

Нашол статью хотел узнать это как то связано с Виденьем Ауры ?

Особенности восприятия, думаю. Задатки есть и есть к видению, но если не развивать его, это просто картинки

Это может быть задатками к способностям медиума, даже скорее это так.

Задатки задаткам рознь. Остро ощущает это, другое не ощущает вовсе.

Я к тому, что люди, которые, в каком-то смысле, могут видеть будущее встречаются чаще, чем, условно говоря, видящие, по крайней мере, в моем кругу общения это так.