Чайные откровения

А в чайнике обнаружится сырая использованная заварка. Потерянным воспоминанием.

Даже небольшое количество расцвеченной растением жидкости оставило миру свой след, как напоминание о том, что все имеет свой конец. А что оставишь после себя ты, человек?

А НА СТОЛЕ ОСТАНУТСЯ ЗАСОХШИЕ ПЯТНА ПРОЛИТОГО НА СТОЛ ЧАЯ. УВЕКОВЕЧЕННЫМ ОСОЗНАНИЕМ.

Даже небольшое количество расцвеченной растением жидкости оставило миру свой след, как напоминание о том, что все имеет свой конец. А что оставишь после себя ты, человек?

Трагична лишь смерть бессмертного, вечного по своему значению и назначению. Смерть смертного, временного – это, быть может, драма, но не трагедия. Никто не скорбит о сорванном листе или разбивающейся волне. Не горюет о падающей звезде, когда она сгорает и гаснет. Потому что смерть неизбежна.
Разломи плод — и ты обнаружишь внутри косточку. Не это ли центр? Расколи косточку — и внутри ты не найдешь ничего. Не это ли центр? Или тебе была нужна последняя, медленно движущаяся картина этого куска жизни до того, как что-то ее изменит?

Говорят, что повторяет вкратце каждый день историю всего мира, медленно проступает из темноты и хлада, пробуждаемый чуть брезжущим светом и зарождающимся теплом, расцветает утро — и щурится уже пробудившееся сознание сквозь сумятицу алогичных мыслей и ералаш не связанных друг с другом эмоций, к полудню все дружно устремляется к строгости порядка, чтобы потом медленно, горестно течь под уклон, сквозь скорбный упадок сумерек, мистические видения вечернего полумрака, — к энтропийному концу, каковым снова оказывается ночь.

А В ЧАЙНИКЕ ОБНАРУЖИТСЯ СЫРАЯ ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЗАВАРКА. ПОТЕРЯННЫМ ВОСПОМИНАНИЕМ.
Даже небольшое количество расцвеченной растением жидкости оставило миру свой след, как напоминание о том, что все имеет свой конец. А что оставишь после себя ты, человек?

Смерть прекрасна, она облагораживает последнего из смертных и ставит его на одну высоту с самыми первыми, она побеждает уродство обыденности. Она – предельное зло, что благороднее жизни в этом мире. Именно смерть очищает прошлое и кладет на него печать вечности.
И где проливалась кровь, там вырастал цветок-вампир, который, не имея корня, стелется, крадется в ночи, ища утраченный дух павшего победителя в крови его жертв. Сухие русла рек превращались грязных змей. И были туманы, а в некоторых местах радуги. Гром уже не спал. Легенды уже нельзя было рассказывать.

Ветер мчит на юг и вновь возвращается на север. Весь мир – круговращение, и следует ветер его круговороту. Все реки текут в море, однако море не переполняется. К истоку рек возвращаются вновь их воды. То, что было, – это то, что будет; то, что свершено, будет свершено. Нет воспоминаний о бывшем, и не будет воспоминаний о том, что будет с теми, кто придет позже…

А в чайнике обнаружится сырая использованная заварка. Потерянным воспоминанием.
Даже небольшое количество расцвеченной растением жидкости оставило миру свой след, как напоминание о том, что все имеет свой конец. А что оставишь после себя ты, человек?

Смерть прекрасна, она облагораживает последнего из смертных и ставит его на одну высоту с самыми первыми, она побеждает уродство обыденности. Она – предельное зло, что благороднее жизни в этом мире. Именно смерть очищает прошлое и кладет на него печать вечности.
И где проливалась кровь, там вырастал цветок-вампир, который, не имея корня, стелется, крадется в ночи, ища утраченный дух павшего победителя в крови его жертв. Сухие русла рек превращались грязных змей. И были туманы, а в некоторых местах радуги. Гром уже не спал. Легенды уже нельзя было рассказывать.

Ветер мчит на юг и вновь возвращается на север. Весь мир – круговращение, и следует ветер его круговороту. Все реки текут в море, однако море не переполняется. К истоку рек возвращаются вновь их воды. То, что было, – это то, что будет; то, что свершено, будет свершено. Нет воспоминаний о бывшем, и не будет воспоминаний о том, что будет с теми, кто придет позже…